Александр ТИХОНОВ, четырёхкратный Олимпийский чемпион по биатлону
Солодкин - друг! Я этого никогда не скрывал. Я ему сегодня подписал книгу, как другу и старшему брату – Александру Наумовичу. Я считаю его одним из самых талантливых руководителей в спорте. Начиная с Первомайки, мы дружим более сорока лет. Это настолько обаятельный, интересный человек. Во всех отношениях. С прекрасной памятью. За что бы он ни брался, у него всегда все получалось. В его деле фигурирует та же «команда» из МВД, что была и у меня. Те же самые лица.
За трое суток до обыска на биатлонной базе меня предупредил один большой чин динамовский: «Саша, на тебя готовится очень серьезная тема. Тебе надо уехать. Скрыться ночью. И ничего не будет».
А это преддверие олимпиады.
Потом звонит секретарь: «Поднимись в туалет на третий этаж». Я поднимаюсь. Стоит человек, которого я прекрасно знаю. Говорит: «Слушай, ищи черный ход. Если не сегодня, то завтра придут».
Я говорю: «У меня Олимпиада! Куда придут?»
А потом случился обыск. Ввалились все в масках. Красивое шоу было. Стоит капитан. Мне так головой кивает, достает сигарету (а я тогда не курил), дает мне ее, плечом поджал к окну и говорит: «Александр Иванович, мы к вам с большим уважением. Если все в таком виде проходит, то у них на вас ничего нет».
А ничего и быть не могло.
То, что касается Никитина - я прямо скажу: редкий поддонок. Мне рассказали, как он попал в РУБОП, как его повышали в звании. Вы помните, его поймали с железякой (Никитин был задержан с неучтенным оружием на вымогательстве у коммерсанта) в кармане? Его приручили: посидел он четыре дня в четвертой камере, в которой сидел я.
Мне надзиратели рассказали: когда его поймали, его заперли в камере, он до параши в углу не доходил. Он валялся на полу. Весь обгаженный собственным дерьмом. И пальцы в кровь стер об краску – скребся в дверь. Следы остались. Охранники говорили, что дверь с тех пор не красили. Орал: «Мамочка, спаси!» Она у него тоже где-то в органах работала.
Перевозят меня ночью. Я говорю: «Попить дайте». У меня в камере отключили воду. Я без воды несколько суток. Дышал над парашей. Там воздух хотя бы повлажнее немного. Останавливает машину у киоска Никитин, покупает бутылку воды.
- На, открывай сам. А то подумаешь, что я тебя отравить хотел!
И добавляет: «Слышь, ты, предлагают шприцы с наркотой!»
Я говорю: «Чего же ты торговца не прихватил?»
Никитин: «А откуда я деньги буду брать?»
Вот это сущность всей той команды: набить карманы. Я готов за свои слова ответить.
…Были постоянные угрозы. Давили на психику. Вывели меня из камеры Никитин и еще один, фамилию не помню. Ведут через двор, заваленный железом, арматурой. Руки за спиной. Обсуждают между собой: «Ну, что, может, здесь замочим?».
Со мной творили беспредел. Перевозили по ночам. Не кормили. Не давали воды. На допросы в Искитиме - по коридору: «Бегом!!». По лестнице – «Бегом!!». А у меня ноги больные. Справа ротвейлер, слева доберман привязаны. Между собаками проход полметра. Нужно было не промазать, пробежать.
На Коммунистической «закрывали». Клетка для прогулок. Зима. У меня легкая одежда. Холодно было. Собаки лают. Все делали, чтобы меня сломать. Перевозили из тюрьмы в тюрьму. То в Искитим. Последнее, где я был – «на психах». Так это у нас называют? Где сидят заключенные с открытой формой туберкулёза. Мне предлагали там сделать операцию.
Все это было для того, чтобы я подписал чистый лист.
Александр Карелин, депутат Государственной Думы РФ
Должен сказать, что кроме ходатайства об изменении меры пресечения и поручительства я направил, как депутат, около десятка запросов и обращений в федеральные и местные правоохранительные органы, в Следственный комитет. И стиль ответов говорил о том, что никто там сильно не разбирался. Никакой аналитической работы я не увидел в ответах на мои обращения.
Ведь кто-то подумает, что мы только за Солодкина сейчас заступаемся. Но можно шагнуть чуть шире, посмотреть, какие обсуждения у нас происходили в парламенте в году текущем и ранее. То, что связано было с экономикой, давлением на бизнес и так далее. Все же говорили о либерализации, причём говорили осознанно, даже прочувствованно говорили: за системой контроль – да, соблюдение правопорядка – да. Но ни в коей мере не ангажированное, тенденциозное подведение под какую-то из статей! Таких случаев очень много по территории государства Российского, к сожалению.
Александр Наумович принимал огромное количество сложных, выходящих за рамки должностных инструкций решений. Когда, например, разваливался стадион «Заря», когда разваливался «Сибсельмаш», как клуб по русскому хоккею, и только потом уже стадион, тот же Сан Саныч (я имею в виду теперь уже Трунова) был один из тех, кто помогал. И никто там особо не брезговал, когда он приходил зарплату команде закрыть или не давал забору на стадионе упасть.Конечно, Александр Наумович, как человек благородный, не мог бы сказать: вот, здесь ты можешь помогать, а ко мне ты не подходи, потому что «про тебя говорят». То, что он был знаком с ним и со многими другими, это очевидно, и никто не скрывает. Но то, что он не был там у них руководителем или «патроном», или ещё кем-то – это также очевидно вообще. Они разные совершенно люди…
Да, он собирал людей, примирял, просил помогать, просил потерпеть. Мне что из этого надо заключить? Что он вселенский «авторитет»? Вот я на любом олимпийском собрании окажусь, обязательно найдётся кто-то, баскетболист или около баскетбола, подойдут ко мне: «Как там?» Я понимаю, что они каждодневно не звонят семье, не интересуются, передачки не посылают. Но его знают, его вся страна знает!