Новости биатлона

22.09.2015

Система сигнализации сломана

 Для чего придумали Уголовно-процессуальный Кодекс?  С Уголовным Кодексом все понятно. Он определяет цену, которую придется заплатить за совершение того или иного преступления. А в чем смысл УПК РФ?

 

На самом деле и здесь все не слишком мудрено. В УПК РФ прописаны процедуры, следуя которым должностное лицо  правоохранительных органов или суда никогда не совершит преступления.  Иначе говоря: не нарушил  букву Уголовно-Процессуального Кодекса – не стал преступником. Нарушил - соответственно, стал. И остается только выяснить: почему и с какой целью? 
 
Если по глупости или из-за непрофессионализма  – снимай погоны и бери метлу. Если из корысти – получай срок.  Здесь уже зона ответственности Уголовного Кодекса. 
Проблема современной России заключается в том, что как бы громко  УПК не сигнализировал о  коррупции, на его сигналы никто внимания не обращает.  А, между тем, коллегам коррупционеров, достаточно было бы просто поворачивать голову в сторону сигнала и ущерб, причиняемый  государственному бюджету мздоимством, уменьшился бы в разы.
Чтобы приземлить абстрактные рассуждения на будни жизни, перейдем к конкретным примерам из, пожалуй, наиболее резонансного  уголовного дела в Новосибирске последних десяти лет – дела Солодкиных-Андреева. 
 
Подкуп киллера
 
В ходе допроса в суде  в процессе Солодкиных-Андреева Дмитрия Буоля (осужденного к этому моменту за убийства) неожиданно выяснилось, что:
- следователи передопрашивали Буоля в мае 2012 года уже после того, как официальное следствие было завершено, и обвиняемого начали знакомить  с материалами уголовного дела. Согласно УПК, эти допросы были незаконны;
- допрашивал в СИЗО Буоля следователь Фоменко, а протоколы допросов подписывал старший следователь Большунов, фактически при допросах не присутствовавший. И это нарушение УПК РФ. В протоколах следственных действий должны быть указаны все лица, участвовавшие в них, и не могут быть обозначены лица, не принимавшие участие  в следственных действиях.
 
Кажется, какая разница, кто подписал и когда допрашивали преступника. 
Но расследование этих двух, как определили суд, незначительных нарушений, привело к поразительным открытиям. 
Начать с того, зачем потребовалось нарушать УПК и допрашивать преступника после завершения следствия?  Официально Буолю сказали, что его протоколы допросов были утеряны.  Что тоже, в общем, должностное преступление. Однако, как выяснилось, все «утерянные протоколы» имелись в деле и никуда не пропадали.  Возник следующий вопрос: зачем нужна была эта ложь?
 
Ответ циничен и прост: в ходе следствия Буоль не говорил о Солодкиных, как об участниках труновской группировки. А в дополнительных допросах, проведенных с нарушением УПК, такие показания появились. 
Позволим себе напомнить, что Буоля судили по упрощенной  процедуре судопроизводства. Т.е. без исследования доказательств. Свои майские показания киллер впервые услышал в процессе Солодкиных и с удивлением узнал, что рассказывал следователям об «общаке», хранившемся в офисе Солодкиных на Серебренниковской.
 
- Я такого не говорил, - поразился Буоль.
- Подпись Ваша? С протоколами знакомились ? Замечаний к Протоколу  не было? Я думаю, Ваша Честь, допросы вел именно следователь Большунов, а заявления Буоля- попытка выгородить своих подельников.  – приблизительно такую тираду произнесла гособвинитель Морковина. 
Однако, подельников выгораживал вовсе не Буоль.  Что и показало дальнейшее разбирательство. 
 
Не смотря на активное противодействие прокуратуры и суда, сторона защиты провела собственное расследование,  и из СИЗО были получены документы, на основании которых выяснилось, что Большунов лгал в суде под присягой, допросы действительно вел следователь Фоменко. Более того, чтобы Буоль  давал нужные показания и не вчитывался в протоколы, следователь проносил в допросную курительные смеси и сотовый телефон. С этими курительными смесями и другими запрещенными предметами  Буоль был задержан. Преступление следователя задокументировали. Фоменко уволился. И сразу всплыл в качестве юриста в фирме заказчика дела, бывшего главного финансиста Трунова  - Андрея Боженко. Большунов перешел работать в прокуратуру. Уголовное дело по факту фальсификации доказательств: проноса в СИЗО наркотиков, дачи ложных показаний в суде до сих пор не возбуждено. Более того, никто из прокуратуры или Следственного Комитета не поинтересовался странной связью между бывшим криминальным авторитетом Боженко и следственной группой по делу 13435. Хотя коррупцией здесь даже не попахивает, а откровенно воняет. 
Вот так, казалось бы, малозначительные нарушения УПК РФ вывели на след фактического должностного преступления. 
 
 
Схрон
 
6 марта 2009 Виталий Зайцев написал явку  с повинной   и добровольно выдал оружие из гаража в ГСК «Родина».  Руководил процедурой  изъятия  старший следователь по особо важным делам областной прокуратуры Евгений Владимирович  Кузнецов. 
 
Позже, в ходе допросов свидетелей в деле Солодкиных-Андреева, выяснилось, что следователь, как бы это помягче сказать, не совсем верно отразил процедуру изъятия. В протоколе следственного действия он указал не всех участников мероприятия. Сначала осужденный Зайцев на допросе в суде упомянул «неких сотрудников МВД».  Позже, еще не разжалованный и не арестованный генерал Никитин простодушно пояснил, что « участвовал в обыске». И не только он. А еще и Кава и другие сотрудники. Мол, всем было интересно. 
 
Казалось бы, какой криминал, ну, нарушил УПК РФ - поленился следователь осуществить перепись группы сотрудников ГУ МВД по СФО. Ну, убрал из фото-таблиц лица персонажей, присутствие которых не подтверждалось протоколом, оставив только ноги, идентифицировать которые практически невозможно. 
 
Однако, в ходе разбоа этого мелкого нарушения выяснилось, что не обозначенные нигде сотрудники МВД предложили всем участникам изъятия покинуть гараж, якобы потому, что схрон может быть заминирован. После чего отважные борцы с организованной преступностью без миноискателей и, даже, бронежилетов безбоязненно вскрыли схрон. После чего в небольшом помещении в гараже, где, по словам Зайцева, должно было быть оружие, обнаружились и иные предметы. Например, мультифора с отпечатками пальцев охранника Трунова  Виталия Шевшцова. А внутри мультифоры - пособие по минно-подрывному делу. На нем отпечатков Шевцова не было. Но Шевцову в суде эту мультифору припомнили не как отдельный аксессуар, а как неотъемлемую часть доказательства его причастности к преступному сообществу. 
 
В этом же схроне были найдены аудиокассеты. На одной из них имелась запись разговора Солодкина-старшего с Фрунзиком Хачтряном. И разговор, нужно признаться, выглядел очень подозрительно и четко вписывался в версию следствия по обвинению Александра Наумовича Солодкина в покушении  на хозяина рынка «Манэ». 
 
Расшифровка компрометирующей аудиозаписи была оглашена в ходе одного из заседаний. А позже прослушали и саму запись. По факту оказалось, что начало разговора – приветствия и «как жизнь»,- действительно диалог Солодкина и Хачатряна. Вторая половина, где беседующие обсуждали проблемы, возникающие с местными властями и пути устранения этих проблем, исполнялась совершенно другими людьми. Иначе говоря, имел место грубый монтаж. 
 
Резюме: следователь Кузнецов нарушил УПК РФ не из лености или незнания, а потому, что было необходимо скрыть следы фальсификации улик. Ни ведомство, в котором следователь-проказник работает, ни прокуратуру эти нарушения не заинтересовали. 
 
Сокрытие раскрытия

 В ходе «расследования» дела Солодкиных-Андреева старший следователь по особо важным делам Алексей Лебедев  ненароком раскрыл преступление, которое в 2005 году не смогли раскрыть в УФСКН. Он получил признательные показания Натальи Надеиной в сбыте наркотиков в 2005 году и подтверждающие их показания супруга наркоторговки Сергея Надеина.  Умница-следователь достоверно  доказал, что Наталья Надеина  сбывала кокаин  в составе группы. Но пошел на прямое нарушение УПК РФ.  Вместо того, чтобы вынести постановление о возобновлении следствия (оно было приостановлено в 2006 году) и отправить преступницу под суд, Алексей Лебедев изъял оригинал дела из УФСКН и превратил его в вещественное доказательство по делу 13435.
Возникает резонный вопрос: что им двигало? 
 
Ответ прост: в обмен на сокрытие преступления от супругов Надеиных Лебедев потребовал подтвердить, что дело против Надеиной приостановили в УФСКН за взятку. Взятку, которую через Солодкина-младшего передали полковнику Андрееву.  Именно по этому обвинению Андрея Андреева арестовали в ноябре 2010 года. 
Но история со взяткой вышла такая кривая, что от нее пришлось отказаться. Андреев не только не принимал решения по Наталье Надеиной, но и в принципе не мог никак повлиять на ход следствия по этому уголовному делу. За нарушением УПК РФ снова скрывалась очевидная уголовщина. И что? Ничего! Лебедева трудоустроили в прокуратуре. 
 
Где деньги, Зин?
 
Почему прокуратура, на слуху которой и на глазах которой прямо в зале суда открывались все эти преступления,  делает вид, что она инвалид первой группы по зрению и слуху?
Да потому, что курировавшие дело прокуроры и сами имеют богатый жизненный опыт.
 Старший советник юстиции, ответственный сотрудник Генеральной прокуратуры и хороший товарищ экс-генерала Александра Дмитриевича Никитина Константин Викторович Наумкин обеспечивал прокурорский надзор за делом 13435 практически с момента возобновления следствия в 2009 году. Но в этом уголовном деле – о покушении на Фрунзика Хачатряна – Константин Викторович отмечался и ранее. Именно он в 1999 и начале 2000 годов всячески волокитил расследование. Во многом благодаря трудам Константина Викторовича автомат, из которого стреляли в Хачатряна, превратился в лишнее для следствия вещественное доказательство. И позже был уничтожен. 
В проказах Большунова , Лебедева и Ко он, вероятно, находил нечто от себя молодого. Сечь себя? Это что-то из садо-мазо. Себя проще понять и простить. 
Марина Евгеньевна Морковина. Удивительного таланта прокурор. Она, как утверждают очевидцы, не покидала поста в кабинетах ОРБ ГУ МВД и в поте лица трудилась вместе с Никитиным и Боженко, конструируя это дело. 
 
Тем же она занималась и с первого дня судебного процесса. Благодаря своим трудам всего за пару лет  заштатный капитан Мокровина стала полковником – старшим советником юстиции. За что такая честь? Вероятно за то, что Марина Евгеньевна сумела элегантно вывести из-под удара не только практически все бизнесы, которые сама же характеризовала как преступные, но и спасла от неминуемой тюрьмы доверенное лицо Хасана Ганеева поджигателя и беспредельщика Константина Юпинжана. 
Интересно, что во время допроса в качестве свидетеля по делу Солодкиных-Андреева господин Юпинжан с неприязнью вспоминал время, когда ему пришлось трудиться в охране Трунова. Константин говорил, что охранникам не дозволялось общаться с блатными приятелями и участвовать в преступлениях. Чтобы не компрометировать шефа. Словом, было скучно. Зато с ностальгией вспоминал стрелки и разборки под руководством Хасана. Но стрелки и разборки прокуратуру не заинтересовали. И потому сегодня господин Юпинжан, с подачи прокурора Морковиной, на свободе. Более того за ним оставлено право на возмещение ущерба , нанесенного государством его, Юпинжана, правам во время уголовного следствия. 
 
А вот охранник Трунова Шевцов, чью непричастность к каким-либо уголовным преступлениям признали присяжные заседатели, сидит в тюрьме.
 
К слову о бизнесах. По достоверной информации Хасан Раисович Ганеев на те самые бизнесы, которые прокурор Морковина превратила в непреступные, поставил смотрящим Константина Юпинжана. 
 
На этом фоне домик в элитном прокурорском поселке рядом с Краснообском кажется вполне логичной  и оправданной собственностью старшего советника юстиции. Ну, правда, деньги же нужно не только зарабатывать, но и тратить!
 
Как видим, не удивительно, что прокурорский надзор в деле Соллодкиных-Андреева скорее можно характеризовать как прокурорский позор. Если надзирающий орган по уши завяз в преступлениях следствия и служит тем же криминальным божкам, то ни один  сигнал Уголовно-процессуального Кодекса о движении должностных лиц по пути уголовных преступлений не будет услышан.
Другие материалы



0

Партнеры сайта