До старта международного биатлонного сезона остаётся всего месяц – уже 29 ноября в Эстерсунде пройдёт первая гонка Кубка мира сезона-2015/16. В составе сборной России наряду с ветеранами готовятся несколько молодых биатлонистов, вчерашних юниоров, которым предстоит нелёгкая борьба за место в мировой элите. Чтобы понять, почему переход во взрослый биатлон традиционно даётся для нашей молодёжи тяжелее, чем у их зарубежных сверстников, есть ли у нас юные таланты и что нужно, чтобы они раскрылись, «Чемпионат» нашёл идеального собеседника. Это директор ижевского института физкультуры имени Александра Тихонова, профессор Илдус Гибадуллин – один из двух учёных в нашей стране, защитивших докторскую диссертацию по биатлону.
«Работа тренеров в регионах — каменный век»
— На базе вашего института был создан научно-методический центр Союза биатлонистов России. Каковы его функции?
— Мы работаем с резервными сборными России — юниорами и юношами. За последние три года мы провели шесть-семь обследований на основе уникальных методик, которые показывают генетически заложенные возможности организма, предрасположенность к конкретным специализациям и функциональные и психологические резервы. На основе этих показателей мы даём рекомендации по коррекции тренировочного процесса.
— Что показало обследование нашего резерва в Ульяновске в этом году?
— Ситуация тревожная, потому что по основным функциональным и аэробным показателям из 25 биатлонистов резерва буквально два-три человека представляют интерес для сборных команд, как способных показывать высокие результаты на чемпионатах мира и Олимпийских играх. Возможно, есть ребята, которые сейчас не входят в юниорскую сборную, но смогут раскрыться в будущем.
— Речь идёт о нехватке талантов?
— Нет. Основная беда в работе тренеров. Очень мало внимания обращают на силовую подготовку, тренируют так, как их тренировали 20 лет назад без учёта индивидуальных особенностей организма. А на сегодняшний день — это каменный век. По индивидуальным особенностям организма выделяют аэробный (склонность к длинным дистанциям, пример, Максим Вылегжанин), анаэробный (склонность к спринту, пример, Максим Чудов) и смешанный тип (пример, Иван Черезов, Антон Шипулин) энергообеспечения. Поэтому нагрузки и тренировочные планы спортсменов этих трёх групп должны различаться и быть направлены на развитие конкретных систем энергообеспечения, а в большинстве наших команд этого не делается.
— Что надо предпринять, чтобы исправить эту ситуацию?
— Во-первых, надо провести курсы повышения квалификации всех тренеров на местах, дать рекомендации что и как надо делать. Во-вторых, нужно провести мониторинг юных биатлонистов начиная со средних юношей и заканчивая юниорами, после чего разработать единую систему подготовки биатлонистов от 15 лет и до уровня сборной, чтобы тренеры знали, какую нагрузку биатлонист выполнял на каждом этапе, какие качества развивал. На уровне сборной у старшего тренера должна быть полная информация, но так как её нет, он вынужден перестраивать систему подготовки с нуля. Наконец, должен быть полностью системный подход к подготовке резерва. Без этого нам будет сложно конкурировать с другими командами, которые при меньшем выборе спортсменов показывают более эффективные результаты.
— А если тренер не захочет повышать квалификацию и использовать эти методики? Проще ведь работать по наитию и на результат здесь и сейчас.
— Надо проводить лицензирование тренеров. Чтобы они начиная с регионального уровня сдавали конкретный экзамен, включающий вопросы и по спортивной медицине, анатомии, физиологии. Сегодня именно методический уровень у большинства региональных тренеров ниже плинтуса. Они не понимают, что именно они тренируют сегодня, какой эффект от этого получат биатлонисты, просто делают какую-то работу от соревнований до соревнований.
«На Джиму в России бы и не посмотрели»
— Также у вас обследовалась юношеская сборная Норвегии под руководством Дага Бьорндалена (старший брат Уле Эйнара. – Прим. «Чемпионата»). Как построена работа с резервом у них?
— Пять лет назад, ещё когда сборную России консультировал Кнут Туре Бёрланд, он подчёркивал, что 80 процентов тренировочного процесса в этом возрасте идёт на основе индивидуальных особенностей организма. Основная работа направлена именно на те системы энергообеспечения, которые недостаточно развиты у этих биатлонистов, и 20 процентов занимает коррекция тренировочного процесса. У нас же все тренируются в общей массе, и никто не обращает внимания на индивидуальные особенности.
— Почему?
— Не владеют методиками. Вот на Украине Василий Карленко выбрал это направление пять-шесть лет назад, и посмотрите, насколько выросли результаты украинской команды. Во всех детско-юношеских спортивных школах у всех биатлонистов определяется тип системы энергообеспечения и на основе этого планируется тренировочный процесс. К примеру, та же Юлия Джима не имела блестящих результатах на юношеском и юниорском уровне, так как у неё было позднее биологическое развитие, но при грамотной подготовке стала олимпийской чемпионкой.
— В России она могла бы стать большой спортсменкой?
— У нас бы на неё и не посмотрели, потому что самое главное — спортивный результат. У нас сборная юношей отбирается на основании спортивных результатов, а не на основании индивидуальных особенностей. Поэтому в команду попадают не самые перспективные, а те, у кого раннее биологическое развитие. Через два-три года этих ребят догонят и они потеряются, но тех, у кого позднее биологическое развитие, мы потеряем ещё раньше, вычеркнув из резерва за слабые результаты, вместо того чтобы планомерно развивать этих спортсменов.
— А вам не кажется, что наши юниоры и юноши слишком много соревнуются? За сезон один спортсмен бежит и чемпионат мира, и чемпионат Европы, и первенство России с 10 дисциплинами. Также на все эти чемпионаты ещё надо пройти отбор.
— Мы провели анализ всероссийских юношеских стартов, и были в шоке. Ребятам некогда закладывать базу, тренироваться и готовиться зимой, потому что они постоянно соревнуются. Мы насчитали 88 стартов за сезон. Раньше было первенство региона, первенство РСФСР, первенство «Буревестника» и первенство Союза. Теперь начиная с ноября и заканчивая мартом сплошные соревнования. Спортсмены после такого сезона становятся выжатыми как лимон. Это серьёзная проблема, поэтому важно систематизировать юношеский и юниорский соревновательный календарь.
— Вы пытались донести до тренеров мысль, что не нужно участвовать во всех стартах подряд?
— Я об этом постоянно говорю на наших курсах повышения квалификации, но у тренера зарплата зависит от уровня выступлений воспитанников. Поэтому он, даже понимая это, всё равно будет стараться побеждать на каждом из стартов. У нас одни и те же спортсмены едут и на первенство мира, и на первенство Европы, в то время как норвежцы варьируют состав, а на Европу могут и вовсе не приехать.
«Совместная работа с СБР даст результат через три-четыре года»
— Это из-за этого наши юниоры по два-три года адаптируются ко взрослому спорту, а их немецкие и французские сверстники готовы в 20-22 года бороться за призовые места?
— Наши спортсмены приходят в основной состав не готовые к тем нагрузкам, которые там даются. Далеко за примерами ходить не надо. Сравните победительниц юношеской Олимпиады 2012 года Кайшеву и Пройсс. Наша Ульяна только в этом году попала в сборную, а немка уже берёт призовые места на Кубках мира, потому что её целенаправленно готовили и адаптировали ко взрослому спорту. Юношеские же успехи Кайшевой были во многом обусловлены ранним развитием. При переходе из юношей в юниоры и из юниоров во взрослые у нас новый тренер не знает, какую работу проводил его предшественник. Делал ли силовые тренировки или развивал общую выносливость? Это и приводит к тому, что пара лет уходит на адаптацию, а может при отсутствии базовой подготовки спортсмен и вовсе не выдержать нагрузок.
— СБР как-то пытается изменить эту систему?
— В последние пару лет действительно работа в этом направлении ведётся. По линии СБР прошли повышение квалификации несколько десятков тренеров. У нас найдено взаимопонимание с новым руководством федерации. Сейчас мы готовим конкретную программу подготовки резерва, то есть спортсменов от 15 до 20 лет, которую будем продвигать через проект Александра Кравцова «Путь к успеху». С её постепенным внедрением через три-четыре года должен появиться ощутимый результат. С Александром Михайловичем мы уже обсудили программу у нас в институте, он изучил наши возможности, посчитал наши предложения перспективными и обещал помочь с их реализацией. Также мы апробируем ещё две методики: одну — для определения количества кислорода в гемоглобине, другую — для определения реализации возможностей спортсмена на данный момент. Надеемся, что совместная работа с СБР приведёт к неплохим результатам. Ещё раз хочу подчеркнуть, что наша страна по-прежнему богата на таланты, но есть проблемы с их подготовкой и доведением до высшего уровня.